Правительство передало в Государственную думу проект бюджет на 2026 год, и у меня нет сомнений в том, что он будет принят без существенных изменений. Прежде чем выскажу своё мнение об этом документе, сделаю четыре методологических замечания:
1) в России засекречены не только бюджетные расходы на войну, но отчётные данные расходах, включая их укрупнённую структуру; в этой связи при анализе расходов приходится использовать принцип «план к плану», понимая, что фактические показатели могут отклоняться от плановых в любую сторону;
2) после начала войны президент/правительство получили право перераспределять бюджетные средства между отдельными статьями, не информируя об этом парламент и не внося изменений в законодательство;
3) в 2025 году Минфин отправляет в резервный фонд президента часть доходов, которую Минфин объявляет «сверхплановой», а президент тратит по своему усмотрению; информация об этом попадает в бюджетную роспись, но проходит мимо парламента;
4) в конце 2023 г. Минфин резко увеличил расходы бюджета, профинансировав трансферт Пенсионному фонду за следующий год на сумму в 1,5 триллиона рублей; источником средств стали заимствования. Это позволило Минфину «освободить» данную сумму в пределах лимита расходов, установленных законом, и направить в 2024 г. эти средства на другие, необъявленные направления. В январе 2025 г. было объявлено, что Минфин провёл такую же операцию в конце предыдущего года, но о её масштабах ничего сообщено не было.
Почти итоги-2025
Начать надо с того, что макроэкономическая ситуация в текущем году пошла не так, как рассчитывал Минфин год назад при подготовке бюджета-2025: темпы роста экономики оказались ниже, инфляция оказалась выше, но самыми большими сюрпризами оказалось 40%-ное укрепление рубля[1], которое сильно обесценило нефтегазовые доходы, и высокая ключевая ставка Банка России, которая резко увеличила выплаты казны по субсидированным кредитам и в меньшей степени увеличила платежи по внутренним заимствованиям.
Вместе взятые эти факторы создали мозаичную картину, которая не позволять дать однозначную оценку тому, как сложились доходы федерального бюджета. Минфин ожидает, что:
· нефтегазовые доходы, которые были снижены почти на 20% весной из-за укрепления рубля, окажутся на 80 млрд.рублей выше «базового уровня». По бюджетному правилу эта сумма должна пойти в ФНБ, но Минфин их протрактовал, как «сверхплановые» и передал в распоряжение президента;
· ненефтегазовые доходы оказались на 2,3 триллиона рублей меньше весеннего прогноза. Основной вклад (60% этой суммы) внесло снижение НДС на импорт и импортных пошлин из-за укрепления курса рубля; 19% бюджет недобрал в виде утилизационного сбора (прогноз по импорту автомобилей был слишком оптимистичным); 11% недобора обусловило снижение процентных доходов от размещения временно свободных средств казначейством (существенная часть дефицита будет профинансирована за счёт уменьшения остатков на счетах); вклад налога на прибыль был менее ощутим (8,4%), но только потому, что основная сумма этого налога поступает в бюджеты регионов.
Удивляться тому, что ожидаемый дефицит по итогам года окажется на 2 триллиона рублей выше уровня, установленного законом весной и в 4,5 раза больше того, что виделось Минфину в мечтах год назад, очевидно не следует. Тем более, что годовые расходы, как долю ВВП, вопреки надеждам Минфин сократить не смог – они составят 19,7% против 19,3% по первоначальному плану. Впрочем, это вряд ли кого-то огорчает, и, напротив, радует тех, кому достались 530 миллиардов рублей, которые Минфин собирается потратить до конца года сверх уровня, установленного законом.
Что год грядущий нам готовит?
Задача по планированию бюджета следующего года, с одной стороны, упростилась для Минфина. Нужно напомнить, что с 2010 года федеральный бюджет утверждается на три года, но традиционно при утверждении бюджет каждого года сильно отличался от того, каким он виделся за год до этого. То инфляция оказывалась выше, то рост ниже, то ковид, то война, то санкции, и т.д. Но вот на макроуровне – инфляция выше, рост ниже – размер ВВП следующего года в нынешней версии прогноза Минэкономики почти не отличается от того, что министерство предсказывало год назад. Дальше всё «просто»: Минфин снова убеждает Путина, что расходы слишком большие, что нужно провести фискальную консолидацию, которую не смогли провести в текущем году, и … налоговая нагрузка в будущем году увеличится на 0,7% ВВП, что уменьшит спрос со стороны экономики, а расходы сокращаются, как доля ВВП на 1 процентный пункт, до 18,7%. Одним словом, спрос со вклад государства в совокупный спрос снизится на 5%, если консолидация удастся.
План хорош, что и говорить! Только … как это реализовать на практике, если есть выросшие платежи по обслуживанию долга, пенсии и зарплаты бюджетникам нужно индексировать, субсидии по ипотеке и прочим субсидированным кредитам тоже выросли, ни и дальше по мелочи, у каждого министра есть свои хотелки, на которые он когда-то получал одобрение Путина. И тут нужно отдать должное креативности Минфина, который нашёл кому можно расходы сократить всерьёз – держитесь крепко за стул, главный секвестр случился у Минобороны, которое, по моим оценкам, потеряло порядка 1 триллиона рублей[2] по сравнению с ожидаемыми итогами текущего года.
Неужели такое возможно? – резонно спросит читатель. И будет прав – конечно, невозможно. Тут нам на помощь приходит министр финансов Силуанов, заявивший, что в будущем году расходы на оборону не снизятся по сравнению с текущим бюджетом. Я вижу, как минимум, два совсем простых варианта, каким образом сделать так, чтобы и волк был сыт, и овцы целы.
Первый из них предполагает повторение схемы финансирования расходов будущего года в декабре текущего (как это было в 2023 и в 2024 гг. – см.выше). Вы помните 500 миллиардов дополнительных расходов, которые неожиданно возникают в конце этого года? Так, почему бы им не стать авансированием гособоронзаказа на следующий год? Разве кто-то будет возражать против того, чтобы получить бюджетные деньги раньше? Ну и что, что для этого нужно будет увеличить дефицит и заимствования в конце года – в прошлом декабре еще одна схема была отработана, когда Банк России при помощи банков выдал Минфину триллион рублей. А поскольку очень надо, то можем повторить, правда, Эльвира Сахипзадовна?
Что же касается величины бюджетного дефицита, то какая вам разница – он больше первоначальных планов в четыре раза или в четыре с половиной? Зато, если с треском провалить этот год, а он уже провален и исправить это невозможно, то плановая картинка на будущий год выглядит очень даже симпатично!
Второй вариант называется «сдвигаем проблему вправо», и он построен на гипотезе об окончании войны в следующем году, что может позволить сократить военные расходы. Некоторым подтверждением этому служит фраза, написанная Минфином в самом начале Основных направлений бюджетной политики: В структуре расходов – стратегическая концентрация финансовых ресурсов на ключевых приоритетах: (1) социальной поддержке граждан; (2) укреплении обороноспособности и безопасности страны и граждан; (3) достижении национальных целей развития, в том числе новых национальных проектов, включая задачи технологического лидерства и развития инфраструктуры. Обратите внимание – про защиту Родины, про обороноспособность, про отпор проклятому Западу нет ни слова.
Конечно, закончится война или не закончится в будущем году, одному Богу известно, но надежда умирает последней, правда? Итак, закладываем в бюджет окончание войны, что позволяет удовлетворить аппетиты всех остальных министров, а если война не закончится, то в середине следующего года Минфин обязательно что-нибудь придумает. Вы в этом сомневаетесь?
Честно говоря, все остальные проблемы бюджета-2026, на мой взгляд, достаточно бессмысленно анализировать, если только вы не являетесь заинтересованным бюджетополучателем. И поскольку я им не являюсь, то на этом поставлю точку.
[1] В конце ноября 100 рублей стоили 0,91 доллара США, в конце июня – 1,27 доллара.
[2] Я специально оговариваюсь, что это по моим оценкам. Если смотреть на закон о бюджете, то разница составляет около 700 миллиардов. Но вспомните о 400 миллиардах «сверхплановых» доходов, которые отданы в распоряжение Путина, и подумайте, а есть ли у него более важные приоритеты, чем финансирование военного ведомства?
Наверное, стоимость не 0.91 и 1.27 доллара, а цента?